Губы его оказались жесткими, а язык требовательным. Он заставлял меня открывать рот шире, отвечать, но притом только наращивал темп. Дыхание сбилось, перемешалось в одно, но возбуждение – взаимное – накатило довольно быстро. Теперь мне и самой захотелось обхватить его бедра ногами, поерзать или впустить настойчивые пальцы внутрь. Короткий стон прозвучал сам собой, когда он отстранился. Голос мужчины тоже изменился, стал сдавленнее:

– Все, ты порешала, хватит с меня разговоров. Теперь выбирай: ко мне или в машине.

– Прямо сейчас? – меня голос тоже немного подводил.

Кулак на затылке сжался, оттягивая за волосы голову немного назад.

– Карина, хватит, – сказал тихо, очень спокойно, но как будто отрезал. – Или к тебе?

– Я… не…

Растерявшись окончательно и ощущая тугой комок внизу живота, я снова перестала мыслить здраво. Хотела поцелуя – получила. И теперь уже глупо анализировать, такого ли поцелуя я хотела. Этот так просто не закончится – я видела в черных зрачках уверенность.

Но Александр Дмитриевич вдруг резко отшагнул и за руку сдернул меня с капота. Потащил через дорогу.

– Куда?.. – я в очередной раз не успевала за изменением его намерений.

– Ужинать.

– Но…

– Я сказал, хватит. Сейчас я точно буду… ужинать.

На другой стороне располагалось кафе – самый обычный фастфуд с яркой вывеской. Он его явно разглядел раньше. Посетителей в такое время был не полный зал, но довольно много. Я едва успевала перебирать ногами, чтобы не споткнуться. В ярком освещении начала щуриться. Какой еще ужин? Мне все сегодняшнее сумасшествие переварить надо! Хотя, возможно, эта передышка нам и необходима? Еще немного пообщаться, остыть, узнать друг друга лучше – ведь в пустой болтовне многое открывается. А уже потом бросаться с разбега в пропасть.

Но, к удивлению, Александр Дмитриевич не остановился у первого свободного столика, он уверенно шагал дальше. Ну, а я за ним, не в силах вырвать руку. И вскрикнуть постеснялась – не хотела привлекать к нашей паре еще больше внимания.

Он толкнул дверь туалета. Вот только там, осознав, я и вскрикнула, но почти залетела в кабинку. Щелкнул замок, и Александр Дмитриевич снова перехватил меня за талию, наклоняясь к губам. Я даже не знаю, были ли люди в соседних кабинках! Я не готова на такое! Не готова!

Но мой протест нагло заткнули. Язык снова скользнул мне в рот, вылизывая жадно. А потом сильные руки подхватили под бедра, вздергивая меня на себя. Платье он задрал мне до самой талии. Ударившись спиной в стену, я смогла чуть вывернуться и прошептать нервно:

– Нет, не здесь… Я… Поехали к вам.

– Здесь, – он посмотрел мне в глаза. – Начинай привыкать.

Снова поцелуй, но я чувствовала, как одна его рука опустилась вниз. Короткий звук расстегиваемой молнии, небольшое изменение положения и толчок. Он вошел в меня сразу на всю длину, заставив всю выгнуться. Внутри я была уже мокрая, потому не почувствовала боли, но к такому вторжению надо подстроиться. Замер. Снова глянул на меня. Дыхание тяжелое, рот приоткрыт, но зачем-то все еще держится на грани срыва. Ждет, чтобы я осознала, что только что произошло?

Секунда, две. На третьей я судорожно выдохнула, и он задвигался внутри. Резко выходил из меня и снова вколачивался. Мощно, мое тело по инерции подавалось по гладкой стене вверх. И через несколько секунд я не могла сдержать стонов. Закусывала губы – не помогало, зажала себе рот ладонью, кусала кожу, но все равно проваливалась в ощущения. Нас слышат! Любой, кто войдет сейчас в другую кабинку, сразу поймет, что здесь происходит!

Вся сжалась, когда услышала смешок и громкий звук сушилки. Как стыдно-то… Но я даже стоны полностью заглушить не могла. Мужчина же не останавливался и, заметив мои безуспешные попытки, сам зажал мне ладонью рот. Притом не сбавив темпа. На глаза навернулись слезы от переизбытка ощущений – таких разных, но рвущихся внахлест друг другу, по отдельности не ощущаемых. Ни разу в жизни мне не приходилось чувствовать такого возбуждения, которое почему-то совсем не спадало от мысли, что буквально каждый посетитель кафе сейчас знает, что со мной делают. Как меня берет этот зверь. И как я сжимаюсь, чтобы не скулить ему в шею или не кричать во весь голос: «Не останавливайся». Мои пальцы вцепились в его плечи так сильно, как будто собирались разорвать рубашку. И внутри все скрутилось. Это был оргазм. Черт возьми, я до сих пор свято верила, что про оргазм сильно преувеличивают. Но когда с очередным толчком из низа живота, где комок тугого удовольствия уже был непереносимым, в голову ударила волна, отключающая сознание, то сомнений не осталось. Спазмы иссушали, лишали всей энергии, я почти безвольно повисла в его руках, но он все двигался и двигался во мне, даже резче, чем до сих пор. А потом сам напрягся, я ощутила, как под пальцами мышцы становятся каменными. И с тихим стоном кончил в меня.

Удерживал еще некоторое время. Отпустил, только когда я смогла посмотреть на него осмысленно. На внутренней стороне бедра я почувствовала теплую жидкость. Александр Дмитриевич огляделся, как ни в чем не бывало, протянул руку и оторвал приличный кусок туалетной бумаги. Не отрывая взгляда от моих глаз, снова задрал подол платья и вытер остатки спермы с моей кожи.

Выглядел он теперь иначе – волосы взъерошены, но из взгляда пропала извечная угроза. И совсем неожиданностью стала его мягкая улыбка.

– Все хорошо, Карина?

– Понятия не имею… Я даже не имею понятия, мы в мужском или женском туалете…

– А это важно?

И он абсолютно спокойно открыл замок и вышел из кабинки. У меня сердце до сих пор в ушах стучало, но теперь уже снова от стыда. Быстро ополоснув руки и глянув на себя в зеркало, ужаснулась. Спешно пригладила мокрыми пальцами волосы, но с горящими губами сейчас ничего не сделаешь. Выскользнула в коридор и сразу направилась к выходу. Но меня перехватили за талию и остановили:

– Куда собралась? Давай уж поужинаем здесь, раз заглянули.

Нет, нет, нет. Все это слишком. Я ни на что подобное не подписывалась! У меня сердце остановится от такой жизни. Нет, нет, нет. Я сейчас доберусь до дома, там прокричусь в какую-нибудь подушку, а потом обязательно уволюсь. На такие истории можно только в фильмах смотреть, и то вполглаза. Но участвовать в них – увольте, найдите кого-нибудь с сердцем покрепче.

Но он не выпустил, а потом даже смеяться над моей реакции начал. Тихо, правда, но довольно:

– Успокойся, Карин. Занимай столик возле окна, я в таких местах уже несколько лет не бывал, давай перекусим.

– Не могу, – прошипела. – На нас все смотрят.

– Во-первых, далеко не все, а всего пара человек, – он поднял мой подбородок пальцами, чтобы посмотреть в глаза. – А во-вторых, и что? Ты им наши оргазмы вернешь или время назад отмотаешь? Пусть смотрят, Карина. А мы поедим. У меня от завистливых взглядов аппетит растет.